В 79 году нашей эры во время извержения Везувия погибли три небольших города – Помпеи, Геркуланум и Стабии. После раскопок, начатых в середине XVIII века и ставших величайшей сенсацией времени, оказалось, что в этих городах все сохранилось, как было до бедствия. Под многометровой толщей застывшей лавы были обнаружены улицы, дома с полной обстановкой в них и даже не успевшие спастись люди и животные. История этих городов внезапно остановилась...

Помпеи и Геркуланум – города, искони процветавшие морской торговлей, находились в той части Италии, которая у древних называлась благополучною. Это была «счастливая Кампания».

Уже в баснословной древности история и поэтические вымыслы прославляли этот рай Италии. На береговых его уступах (где сейчас Неаполь и Сорренто) сирены прельщали своим пением Одиссея и его спутников; в Кумы, прославившиеся пребыванием здесь Сивиллы, прилетел с Крита Дедал, родоначальник всех ремесел в Италии; здесь же закончились странствия Энея, основателя троянской колонии – прародительницы Рима.

Благодатная южная природа сторицей воздает за самый легкий труд человека. Поэтому существование жителей посреди довольства, не купленного изнурительным трудом, под чудным голубым небом, на самом живописном берегу Тирренского моря было беззаботным.

И такую праздничную и радостную жизнь на 17 столетий спеленал в своей лаве Везувий. Он с незапамятных времен угрожал смертью жителям близлежащих городов и опустошением стране, расположенной у его подошвы. По высоте Везувий уступает Этне и тенерифскому Пику, но нет вулкана знаменитее его силою извержения и разнообразием минерального царства.

Первые извержения Везувия происходили еще задолго до Троянской войны. После одного из них (за 100 лет до основания Рима) извержение выдвинуло из моря часть материка, где теперь находятся Нола и Ночерра. И после этого «подвига», уничтожившего целый залив, Везувий, как бы изнуренный своей деятельностью, затих и уснул на целые столетия...

До 23 августа 79 года жители считали себя в совершенной безопасности с этой стороны и думали, что их вулкан давно уже успокоился.

Сила извержения Везувия была такова, что вулканический пепел долетал из него в Египет и даже Сирию. Из 20 000 жителей в зданиях и на улицах погибло около 2000 человек, большинство из них покинули город еще накануне извержения. Если бы катастрофа произошла ночью, жертв было бы значительно больше.

Большинство жертв в Помпеях было найдено в верхних слоях пепла. Археологи еще прошлого века обратили внимание на образовавшиеся в нем пустоты. Заполненные по предложению археолога Фиорелли гипсом, они оказались точными слепками жертв катастрофы, останки которых исчезли в течение веков.

...Прошли годы. На почве, нанесенной ветром, зазеленели луга, зацвели сады. Постепенно забылось даже название города. Впервые он был обнаружен совершенно случайно в XVI веке итальянским архитектором и строителем Доменико Фонтана.

По виду реконструированные Помпеи – чисто италийский город римского типа. Центром его была городская площадь – форум, окруженный со всех сторон правильно распланированными кварталами. В городе были обязательные для римлян общественные бани – термы, театр, где ставились драматические представления, и амфитеатр, где устраивались травли зверей и гладиаторские бои, заимствованные римлянами у этрусков.

По происхождению же Помпеи были городом греческим. Узкие улочки и широкие площади, обрамленные колоннадами и портиками, напоминают эллинистические города. Живое слияние этрусского с греческим на италийской почве особенно наглядно ощущается в знаменитых помпейских фресках, особенно в росписях огромного дома, получившего название виллы Мистерий.

Вилла Мистерий, расположенная на склоне холма, своим главным фасадом была обращена к Неаполитанскому заливу. Здание, насчитывающее 60 различных помещений, и разбитый перед ним сад располагались на огромной квадратной террасе. Его поддерживали мощные подпорные стены, расчлененные снаружи аркадой. Эта вилла, одна из самых древних в Кампании, была сооружена в III в. до н.э. Сначала она имела более скромный вид и по своей планировке напоминала дом знатного патриция. Во II веке до н.э. восточная часть виллы была расширена, а в середине I века до н.э. преобразилась и парадная (западная) часть виллы.

Главное ее сокровище – стенные росписи, частично сохранившиеся до наших дней: это египетские мотивы и дионисийские темы. Название вилле дал Зал дионисийских мистерий, на стенах которого (по предположениям ученых) показан ритуал посвящения в мистерии Диониса одной знатной женщины, возможно, хозяйки дома. Дионисийский культ, распространенный в Этрурии и Кампании, в Риме был запрещен специальным указом сената. Но все запреты были напрасны – ведь посвящения в таинства, приобщение к богу бессмертия обещали блаженство в мире ином. Роспись виллы, может быть, была заказана хозяйкой дома, поклонницей (или даже жрицей) Диониса.

Около двери в спальню изображен ее портрет, а по другую сторону двери, на продольной стене, и начинается знаменитая роспись, в которой насчитывается 25 персонажей. Первый эпизод посвящен чтению свитка с правилами ритуала. Священный свиток держит перед собой обнаженный мальчик, за чтением следят сидящая матрона, положившая руку ему на плечо, и вошедшая женщина в покрывале.

Следующая сцена – приготовление к жертвоприношению. Девушка в венке из миртовых листьев с полным блюдом плодов направляется к жрице, которая с помощью служанок совершает обряд очищения. В другой группе земной мир сменяется миром мистическим, атмосферой таинства. Внутри комнаты как будто полыхает огонь, бросая тревожные отсветы на всех участников действа: стены расписаны густой красной краской. Дионис безмятежно возлежит со своей супругой Ариадной, как будто не замечая обнаженной женщины, которую сечет огромным кнутом крылатая богиня.

Старый, отяжелевший Силен, воспитатель Диониса, в окружении сатиров поет под аккомпанемент лиры эпиталаму богу и его супруге. Рядом юный Пан со свирелью в руке сидит на скале со своей подругой – грациозной паниской, кормящей грудью козленка.

И вдруг в эту идиллическую картину врывается образ девушки, объятой смятением и страхом. К ней обращает свое лицо старый Силен, изображенный в начале торцовой стены с двумя юными сатирами. Один из них склонился над сосудом, протянутым ему Силеном, другой показывает театральную комическую маску. Некоторые ученые видят в этом сцену ритуального гадания по отражению маски на внутренней полированной поверхности сосуда. Слова всматривающегося в его глубину сатира Силен, как оракул, передает девушке. Услышав предсказание своей судьбы, она в ужасе отстраняется от Силена левой рукой. В то же время зрителю, находящемуся в зале, кажется, что девушка напугана зрелищем бичевания.

Существует и другое, более распространенное объяснение: Силен с двумя сатирами совершает возлияние в честь бога вина Диониса. Роль маски Силена заключается в ее устрашающем действии, и, кроме того, она связывает культ Диониса с возникновением театра.

Заканчивается роспись торцовой стены изображением крылатой богини с бичом в руке. Состояние девушки, упавшей на колени перед жрицей, передано в ее лице с закрытыми в смертельной муке глазами. Боль и страдание в сцене бичевания сменяются радостью обнаженной вакханки, кружащейся в вихре танца с кроталами (кастаньетами), поднятыми над головой. Эти два контрастных образа выражают мысль о возрождении жизни и представляют собой кульминацию дионисийских мистерий. Завершается роспись всего зала сценой одевания невесты.

Для передачи иллюзии движения древние мастера великолепно использовали мотивы развевающихся тканей. Пурпурный плащ девушки похож на надутый ветром парус, а желтое покрывало вакханки, отлетающее дугой от ее тела, усиливает впечатление вращения. Пурпурно-лиловые драпировки эффектно оттеняют золотистые тона обнаженного тела. Очищенные от каменного покрова через два тысячелетия росписи засияли в своей первозданной красе, как будто бы их выполнили только вчера.

Какой же секрет знали древние живописцы, достигшие такой светозарности и прочности красок? Только как предположение можно представить, что художники комбинировали известные в те времена живописные техники – энкаустику и темпера, то есть краски, разведенные на воске и яйце. С необыкновенной тщательностью подготавливали поверхность стены, на которую наносили несколько слоев штукатурки, а в последний слой добавляли мрамор или алебастр, придавая ей тем блеск и прочность. Палитра кампанской живописи намного богаче греческой. В росписи виллы Мистерий отчетливо видны оттенки зеленого – от ярко-изумрудного до тускло-оливкового. После окончания росписи поверхность полировали, придавая ей блеск эмали, покрывали защитным слоем прозрачного воска. Для этого специально применялся пунический воск, который расплавляли вместе с растительным маслом и наносили шелковой кистью. Затем к стенам подносили раскаленные угли из орехового дерева, после чего их снова разглаживали и полировали чистым полотенцем.

Фрески виллы Мистерий по их композиции не сравнимы ни с чем предыдущим в античной живописи. Они выстроены очень продуманно, цельно. Вся комната представляет собой как бы единое изображенное пространство. Между персонажами, помещенными на разных ее стенах и в разных ее углах, есть свои перекрестные, не всегда уловимые символические связи. Вся комната – это единая картина, единый образ.

В 1832 году был восстановлен Дом Фавна. Великое множество глиняных амфор, найденных при открытии этого дома, заставило археологов предположить, что это жилище какого-нибудь горшечника. Но по мере проникновения в нижние слои стали попадаться другие находки – одна интереснее другой, говорящие о богатстве хозяина. И тогда ученые заключили, что это дом виноторговца, разбогатевшего до такой степени, когда уже не отказывают себе в изысканных удобствах жизни.

На полу триклиния, в каменном помосте была вделана знаменитая на весь мир мозаика из разноцветных кусочков камня. Теперь это лучшее украшение Неаполитанского музея. По колориту и технике исполнения мозаика неподражаема, а по композиции может выдержать сравнение даже с работами Рафаэля и Джулио Романо.

На четырехугольной поверхности изображено поражение персидского царя Дария при Иссе. На разных планах представлены пешие и конные всадники, сам Александр Македонский верхом на прекрасном скакуне пронзает пикой спешившегося сатрапа, возле которого лежит на земле суковатая палка. Среди боя, равно ожесточенного с обеих сторон, – лица 26 воинов, исполненные выразительности, различной по характеру каждого.