В 1868 году в Париже вышла книга путевых очерков французского натуралиста Анри Муо «Путешествие в королевства Сиама, Камбоджи, Лаоса и другие области центрального Индокитая». Самого ученого к тому времени уже не было в живых: он скончался от лихорадки в Лаосе 7 ноября 1861 года.

Из книги Муо Европа с удивлением узнала, что в лесистых дебрях страны кхмеров, к северо-западу от Великого озера Тонле-Сап, находятся остатки древних храмов и дворцов, остатки каналов, стен – целый город. Исполинские храмы возвышались над самыми высокими деревьями, и даже обвившие их лианы и проросшие в стенах узловатые стволы не могли скрыть их величественные башни. Из-под черных порталов вылетали птицы, и летучие мыши шуршали под сводами храмов.

Природа, которая в пустынях и сухих степях тысячелетиями хранит законсервированные песками храмы, совсем по-иному ведет себя в джунглях. Стоит людям уйти из дома, из города, как на следующий же год кусты и побеги бамбука раздвинут плиты площадей, лианы оплетут стены домов и зеленые пятна травы украсят крышу. Через несколько десятилетий стены, разорванные могучими корнями, рухнут, кровли провалятся и быстро разрастающиеся деревья закроют кронами остатки зданий.

Храмы средневековой Камбоджи не сдались под натиском леса, потому что поистине великие мастера могли возвести такие сооружения. Ангкор – это не только одно из самых выдающихся творений человеческого духа, но одновременно и застывшая в камне история великой и своеобразной цивилизации.

Сохранилась древняя легенда о том, как в незапамятные времена, когда боги еще появлялись на земле среди простых смертных, жил-был в стране Индрапараста принц Пра Кет Меалеа. Он был прекрасен, мужествен и юн, и боги любили его. В особенности его любил бог солнца Индра.

В один прекрасный день Индра взял своего любимца к себе на небо. Бог жил в великолепном дворце, который стоял на вершине холма Меру – там, где обычно сидел Индра, бросая (если было хорошее настроение) на землю молнии или посылая столь полезные земледельцу дожди. Службу свою он исполнял исправно, потому что его стараниями в Камбодже четыре месяца в году лили дожди.

Пра Кет Меалеа очень понравилось во дворце: и сам дворец был божественно хорош, и находился он в центре Вселенной – обители богов. Может быть, никогда бы не покинул юноша этот дворец, если бы не небесные танцовщицы – полунимфы, полуангелы. Не понравился им его человечий запах, и не поладил юный принц с ними. И упросили они Индру отправить Пра Кета назад, на землю.

Принц был очень обижен. Мало того, что ему сказали: «От тебя, братец, как-то нехорошо пахнет», – но надо было расставаться с чудным дворцом, к которому он так привык и который так полюбил.

Индре, видимо, приходилось считаться с танцовщицами-деватасами, но он был добр, и ему было жаль юношу. Видя горе принца, Индра сказал: «Не печалься, я построю тебе такой же дворец на земле». Он поручил это архитектору богов Прах Пуснуку, а священный буйвол Нанден нашел, по повелению Индры, место для будущего здания.

Под руководством божественных посланцев тысячи самых искусных работников из разных стран возвели на земле невиданной красоты дворец. Как и дворец Индры, он был украшен пятью башнями, и внутреннее убранство его было великолепным.

...Царь Яшоварман, получив от отца в наследие большую империю, уделял много внимания укреплению, вернее, даже обожествлению царской власти. А сделать это можно было, только заручившись поддержкой жрецов. И царь основывал десятки монастырей, строил храмы самых разных религий и, наконец, начал возводить новую столицу, достойную живого бога, – Яшодхарапуру, известную теперь как Ангкор.

После смерти Яшовармана наступил долгий период междоусобиц и борьбы за власть. Претенденты на престол стали строить свои столицы, и Ангкор 20 лет был в запустении. Если бы строительство Ангкора закончилось при первых царях, то он так бы и остался одним из многочисленных городов, затерянных в джунглях. Но новый царь «восстановил священный город Яшодхарапуру и заставил его блистать несравненной красотой, построив дома, украшенные сверкающим золотом, и дворцы, мерцающие драгоценными камнями».

В 1113 году на престол вступил Сурьяварман II, который, как и положено настоящему царю, собрал армию и пошел завоевывать соседей. Однако военной славы он себе не добыл и тогда решил переключиться на внутренние дела. Он стал укреплять культ бога-царя и для этого построил храм Ангкор-Ват, что означает «храм города», столичный монастырь.

Ангкор-Ват – самое большое религиозное сооружение в мире. Он больше любого европейского собора, любой мусульманской мечети, любого зиккурата, пагоды или пирамиды. Ангкор-Ват построен так хорошо, что полностью сохранился и доныне поражает своей красотой.

Храм представляет собой святилище, которое стоит на платформе высотой в 13 метров. Под ней другая платформа площадью в один гектар, по углам которой стоят четыре башни, соединенные галереями между собой и центральным храмом.

Центральная башня возносится вверх на 65 метров. В ее святилище Сурьяварман велел установить статую бога Вишну, лицом похожего на самого царя. Это было в традиции Ангкора: цари не только духовно отождествляли себя с богом, но и считали себя его физическим продолжением.

И весь этот ансамбль был окружен двумя рядами стен с башенками и воротами, так что общая площадь Ангкор-Ват составляла один квадратный километр. Башни Ангкор-Ват описать очень трудно, потому что ничего похожего в мировой архитектуре просто нет.

Храм на Востоке очень часто своими формами напоминает гору. Это связано с ролью священной горы Меру (своего рода Олимп восточного мира) и с функцией гор в восточной истории. Гора – символ мощи и величия, и потому как гора – пятиглавый Ангкор-Ват.

Каждый камень храма покрыт резьбой или барельефами. Чего стоит только галерея первого этажа длиной в целых шестьсот метров! Здесь восемь панно – больше тысячи квадратных метров рельефной скульптуры. Сотни прекрасных танцовщиц, военные и религиозные сцены... Кажется, что в камне оживают древние легенды, поверья, давняя жизнь.

Сюжеты всех этих гигантских каменных фресок взяты из мифологии – из «Махабхараты» и «Рамаяны». На одной из фресок изображены все боги, входящие в пантеон Брамы: богиня богатства Кубера и бог войны Сканда, с многочисленными руками и головами, верхом на павлине, и Индра, и Вишну, и бог смерти Яма, и Шива...

Каждый новый царь создавал себе храм-усыпальницу. Этот храм должен был находиться в центре – на пересечении улиц и каналов. Считалось, что город подобен горе Меру – жилищу богов и центру мироздания, он тоже центр мироздания. Соответственно и храм – центр земной суши. Город все рос и рос, возникали новые районы, новые центры.

Особенно велик город был в ту эпоху, когда на престол вступил Джаяварман VII – очень любопытная фигура в камбоджийской истории.

Преемники Сурьявармана унаследовали его самомнение и тщеславие, но не его силу. После смерти Сурьявармана империя кхмеров была разгромлена, а ее столица захвачена.

Когда столица была захвачена, жители угнаны в рабство и золотые пластины сорваны с храма Ангкор-Ват, кхмеры, разгромленные, но не покоренные, объединились вокруг Джаявармана VII. В свое время он добровольно отказался от престола, уехал из столицы, что было не совсем типично для царя, которому престол причитался по праву. Но когда стране стало грозить порабощение, Джаяварман объединил в горах остатки разбитых отрядов, создал крестьянское ополчение и повел борьбу с захватчиками. В 1181 году он нанес тямам сокрушительное поражение, потопил их флот и убил их царя. В том же году он короновался на престол.

Джаяварман предпринимал поистине героические усилия, чтобы спасти страну: он сооружал новые каналы, строил водохранилища и дороги, наводил порядок среди чиновников. Он восстановил разрушенный Ангкор и обнес его могучей стеной.

В центре города, славившегося храмами, дворцами и знаменитой террасой слонов, был воздвигнут Байон – новый для Камбоджи тип храма. Это поистине фантастическое зрелище, странное и противоречивое (впрочем, как и все, что делал Джаяварман VII).

...Гора камней, хаотическое нагромождение частью разрушенных временем, частью незавершенных строений. И на фоне неба – силуэты 50 грандиозных башен, устремленных вверх. Каждая из них несет на четырех своих сторонах исполинские изображения лиц боддисатвы Локешвари, высеченные в камне. 200 лиц, улыбающихся одинаковой загадочной улыбкой, смотрят на город... Немного квадратные, чуть плоские лица с широкими носами, миндалевидный разрез глаз, толстые и в то же время четко очерченные губы... И все они (если верить преданиям и хроникам) – лицо самого Джаявармана.

Галереи Байона, как и галереи Ангкор-Ват, украшены каменными барельефами. Сюжеты этих обширных каменных композиций относятся к двум совершенно различным мирам. Внешняя галерея посвящена историческим событиям и бытовым сценам, а фрески внутренней галереи изображают мир богов.

Изображение залитого водой леса – своего рода символ Камбоджи. В период тропических ливней, когда с июня по сентябрь день за днем низвергаются с неба мощные потоки дождя, чуть ли не вся Камбоджа уходит под воду. Вот и на стенах Байона изображено фантастическое видение леса, полного воды и рыб. Рыбы так впечатляюще и точно вырезаны в камне, что, даже не будучи большим специалистом, можно распознать их породы.

А вот сцены придворной жизни – танцы, беседы, игра в шахматы, борьба, король в окружении придворных.

...Сцены, посвященные Шиве, Раме, Кришне, превращениям Вишну, перемежаются эпизодами с участием принцев и принцесс. Вот история сына Кришны и Рукмини, брошенного в море демоном зла и проглоченного рыбой.

Храм – это что-то вроде города в городе. Замкнутый в окружающих его высоких стенах, со своей собственной внутренней жизнью, своими священниками, служками, музыкантами, священными танцовщицами, слугами, рабами... Со своим складом роскошных ритуальных одеяний, предметов культа, еды; со своими кухнями, службами, помещениями. И со своей богатой казной, в которой год от году увеличивались колоссальные запасы драгоценных приношений и даров – золотой посуды и серебра, жемчуга, бриллиантов, алмазов...

Чтобы построить только один храм Бантеай-Хмар, затерянный в джунглях на северо-востоке страны, 40–45 тысяч рабочих должны были трудиться по десять часов в день восемь лет подряд. А над орнаментом его тысяча человек должна была работать 20 лет! А ведь были еще другие храмы и монастыри в других городах... Был Пра-Кхан – «Священный меч», мавзолей, воздвигнутый Джаяварманом VII в память своего отца и занимавший площадь в 56 гектаров.

В надписи, посвященной буддийскому храму Та-Прохм, можно прочитать: «Ему принадлежит 3140 деревень. В нем было занято 79 365 человек, из них – 18 великих жрецов, 2740 служителей, 615 танцовщиц. Храму принадлежало 5000 килограммов золотой посуды, почти столько же серебряной, 35 алмазов, 40 620 жемчужин, 4540 других драгоценных камней, огромная золотая чаша...». Но это еще не все. Далее надпись перечисляет «продукты питания всякого рода: рис, масло, патоку, растительное масло, крупы, мед». И даже 2387 пар одежды для облачения статуй! А ведь это был далеко не единственный храм.

Но через столетие после Джаявармана VII, последнего великого строителя Ангкора, от когда-то преуспевающей империи остались одни воспоминания. В 1431 году после одного из набегов сиамцев, которые взяли и разграбили город, большинство жителей покинули Ангкор.

Но город не хотел умирать... Город дождался своего времени, когда легенды о нем услышал Анри Муо. Люди нашли и вновь вернули к жизни Ангкор, который стал одним из крупнейших музеев мира. Башни его украшают национальный герб Камбоджи...