В 1558 году, в самом начале Ливонской войны, войска Ивана IV Грозного захватили город Нарву, лежащий всего в 12 километрах от Балтийского моря. В скором времени он превратился в довольно-таки оживленный порт, куда устремились иностранные суда с различными товарами. В ответ шведы и поляки стали организовывать каперские корабли, капитаны которых получали охранные грамоты от правительств и высокопоставленных вельмож. Шведские и польские корсары грабили торговые суда голландцев, англичан, датчан либо приводили их в свои гавани. Тогда русский царь решил сформировать собственную каперскую флотилию. В Европу в поисках подходящих людей направили послов. На призыв Ивана Грозного быстро откликнулось немало охотников, среди которых особенно выделялся датчанин Карстен Роде.

Уроженец крестьянской республики

Известно об этом человеке, увы, не слишком много. Его детство и юность остаются для историков сплошным белым пятном. Они лишь предполагают, что родился Карстен Роде где-то около 1540 года. Более достоверно известно место его рождения - крестьянская республика Дитмаршен, находящаяся между реками Эльба и Эйдер в их нижнем течении, на территории современной земли Шлезвиг-Гольштейн или Голштинии, как в старину называли ее в России. Это уникальное государственное образование возникло еще в XIII веке и просуществовало до 1559 года, когда было завоевано датскими феодалами. При этом республика Дитмаршен слыла не только центром крестьянских свобод, но и центром пиратства на Балтийском море.

На страницах исторических документов Карстен Роде впервые появляется как капитан собственного судна, ведущий торговлю с Любеком. Затем он становится капером датского короля Фредерика II и удачно действует против шведов, с которыми Дания воевала до безобразия часто.

Следующим этапом в его карьере становится переход на службу к брату короля - герцогу Магнусу, который правил Курляндией и отошедшим к Дании после развала в 1561 году Ливонского ордена островом Эзель (ныне - Саа-ремаа, Эстония). Фактически этот шаг стал переходом под покровительство Ивана Грозного, поскольку герцог Магнус был его верным союзником, лелея надежду получить из рук русского царя титул короля Лифляндского.

Успешное начинание

Иван Грозный выдал Роде охранную грамоту, в которой, в частности, было сказано: «...силой врагов взять, а корабли их огнем и мечом сыскать, зацеплять и истреблять, согласно нашего величества грамоты... А нашим воеводам и приказным людям того атамана Карстена Роде и его скиперов, товарищей и помощников в наших пристанищах на море и на земле в береженье и чести держать». Было оговорено, что Роде имеет право на 10% добычи и обязуется продавать захваченные суда и товары в русских портах. Экипаж капера права на добычу не имел, но ежемесячно получал «твердое жалованье» в размере шести гульденов.

Свой пинк - трехмачтовое судно водоизмещением 40 тонн - новоявленный русский корсар снаряжал на Эзеле. Там он завербовал 35 человек команды, а также вооружил корабль тремя чугунными пушками, десятью барсами - орудиями калибром поменьше, восемью пищалями и двумя боевыми кирками для проламывания бортов. Все это было позаимствовано из арсеналов крепости Аренсбург. Ее гавань и стала первым пунктом базирования.

Уже в июне 1570 года пинк вышел в море. Он сразу же дал течь, но вопреки всему, непрерывно вычерпывая из него воду, «московитские корсары» взяли на абордаж одномачтовый буер, шедший из Эмдена с грузом соли и сельди. Трофей вооружили, сбыли добычу на принадлежащем Дании острове Борнхольм, после чего вышли в море уже на двух кораблях.

Сам Роде пересел на буер, а подремонтированный пинк отдал под командование одного из своих лейтенантов.

Через восемь дней они вновь встретились в порту Борнхольма, приведя по одному призу. Пинк захватил еще один буер с грузом ржи и отборных дубовых досок, а буер под командованием Кир-стена Роде привел взятый на абордаж шведский военный фл§йт - большой корабль водоизмещением 160 тонн, который и стал флагманом корсарской флотилии.

Гостеприимный Борнхольм

Вновь, вопреки договоренности с российской стороной, большая часть захваченной добычи была продана в Копенгагене. Там же и на Борнхольме были наняты люди для команд захваченных судов, а у некоего любекского купца приобретены новые пушки.

Одним из соратников Роде стал норвежский корсар Ханс Дитрихсен. В гавани Борнхольма «московитские корсары» стояли бок о бок с датскими военными кораблями. Власти этого острова, являвшегося в то время местом стоянки многих пиратских кораблей, радушно встречали гостей, подобных Роде. Что же касается датского адмирала, командовавшего флотилией, базировавшейся на Борнхольме, то он считал «корсаров царя Ивана» союзниками и даже снабжал их лоциями и картами.

В июле три корабля «царева атамана», который ради пущей важности предпочитал называть себя «русским адмиралом», вооруженные в общей сложности 33 пушками, атаковали в районе Данцига ганзейскую купеческую флотилию из пяти судов, вышедшую из этого порта с грузом ржи. На этот раз легкой победы не получилось. Хорошо вооруженные «купцы» решили отбиваться, и разыгралось настоящее морское сражение. В итоге четыре ганзейских судна были захвачены. Спасся лишь один пинк. А к концу лета на счету корсаров Карстена Роде было уже 17 трофейных судов.

Когда изменила удача

Флотилия Роде увеличивалась, и к сентябрю 1570 года в ней насчитывалось уже шесть вооруженных судов с полностью укомплектованными экипажами. Дерзость корсара и стремительный рост его сил не на шутку встревожили шведскую корону. Сначала городской совет Данцига призвал все немецкие города «предотвратить господство московитов на море, пока это зло еще не успело пустить слишком глубокие корни», а затем шведы повели против корсаров настоящую охоту, пытаясь загнать их в ловушку и уничтожить. Шведам однажды удалось настичь флотилию Роде и потопить несколько его судов, но остальные «московиты» прорвались к Копенгагену и укрылись в его порту под защитой пушек датского короля.

Увы, спрятавшись от шведских и польских военных кораблей в датских проливах, Кар стен Роде с «товари щами и помощниками начал грабить там суда следующие с грузами в Копенгаген Фредерик II подобного своеволия тер петь не стал и 22 сентября 1570 года отдал приказ о его поимке. Выполнить это удалось в октябре, когда «московитские корсары» вновь бросили якоря в порту датской столицы и Роде сошел на берег. Его задержали в одном из кабачков, после чего отправили вглубь страны, в замок Галль.

Содержали предводителя корсаров с почетом: поселили в одной из лучших комнат замка, хорошо кормили, но какое-либо сношение с внешним миром было строго воспрещено, а под окнами круглосуточно находился усиленный караул. Датский король написал Ивану Грозному письмо, где объяснил, что арестовал «капера вашего царского величества, поелику тот стал имать корабли в датских водах, в Копенгаген с товарами через Зунды идущие». Царь, зная, что корсары в общей сложности захватили 22 судна с товарами на общую сумму 500 тысяч ефимков (талеров), попытался было вытребовать Роде для судебного разбирательства в Россию, но Фредерик II на это не пошел.

Впрочем, спустя три года король посетил замок Галль, после чего распорядился перевести арестанта в Копенгаген. Там условия содержания Роде еще более смягчили: он получил право жить на частной квартире за собственный счет, пребывая под надзором властей без права покидать город. Фредерик объявил, что даже готов отпустить Роде, если тот заплатит короне компенсацию в размере тысячи талеров, но корсар платить не желал, очевидно, надеясь на заступничество царя.

Однако Иван Грозный не спешил с помощью точно так же, как прежде Кар-стен Роде не спешил выполнять условия договора между ними. Царь вновь вспомнил о своем «морском атамане» лишь в 1576 году, повторно отписав Фредерику письмо, где выразил свое удивление по поводу ареста своего капера. Известно, что Роде на тот момент был еще жив. Дальнейшая же его судьба покрыта пеленой неизвестности в той же степени, что детство и юность.