Римляне считали Ассирийскую державу первой "мировой империей" и отдаленной предшественницей их собственной империи - римской. Но римляне были расчетливы и осторожны: каждый завоеванный ими кусочек мира они подолгу обживали и приращивали к организму своего государства. Ассирийцы же действовали так, будто воистину силились объять необъятное. Их громадная держава, раскинувшаяся от Египта и Средиземного моря до Закавказья и иранских нагорий и на юг - до Персидского залива и Аравийских пустынь, пульсировала как амеба, пылая мятежами и одновременно трепеща от страха. В свое время в мире не было армии сильнее ассирийской. Ассирия жила войной и для войны. В мировой истории нет другого примера, чтобы страна вела почти беспрерывные войны на протяжении 700 лет. И в то же время теорему Пифагора здесь знали задолго до самого Пифагора. И именно в столице Ассирии - Ниневии - была собрана знаменитая библиотека клинописных табличек - бесценное собрание древних текстов, благодаря которому, собственно, мы и знаем так много о древней истории Междуречья.

Исторический ландшафт

Когда воины древнего Ашшура в XIV веке до Рождества Христова при царе Ашшурубаллите двинулись в свой первый завоевательный поход, чтобы, наконец, вступить на равных в большую игру тогдашних великих держав, они и ведать не ведали, что их марш будет продолжаться семь столетий. К этому времени в междуречье Тигра и Евфрата господствовал Вавилон, в Малой Азии силу взяло Хеттское царство. Ассирия же еще не возвысилась, и небольшому городу-государству Ашшур приходилось выживать в очень сложной международной обстановке. Вглядываясь в темный колодец истории, нам не только неимоверно тяжело различить обстоятельства, сложившие эту обстановку, трудно даже отчетливо припомнить, чем, собственно, отмечена та эпоха в некоем гипотетическом списке итогов человеческих цивилизаций. Клинопись? Древняя астрономия? Исполинские зиккураты, где возжигали жертвенный огонь давно позабытым богам? Или крылатые быки - керубы - охранители царских врат, которые по странной иронии истории после долгих превращений стали херувимами, представляющими собой высшую категорию ангелов в ангелическом многообразии Ветхого Завета? Еще труднее представить себе, что и намного раньше, за 10 веков до летописного начала собственной ассирийской истории, здесь, в Месопотамии, история уже шла, уже были города, развитое ирригационное земледелие, торговля и работорговля, войны, дворцовые интриги - весь комплекс признаков, характеризующих цивилизации древности вплоть до Рима.

До начала истории Ассирии минула почти тысяча лет истории Двуречья. Возвысились и пали Ур, Лагаш, Киш и Урук, была создана единая система мер и весов, расчислен годовой календарь, провозглашены законы Уруинимгины, царя Лагаша, с которых, по логике приоритетов, следует начинать изучать право, и, наконец, написано самое долговечное произведение мировой литературы - "Эпос о Гильгамеше".

Парадокс истории древнего Междуречья заключен в том, что творилась она двумя народами - шумерами и аккадцами - совершенно не родственными друг другу, но тем не менее считавшими себя единым народом, "черноголовыми".

Аккадцы были семитами, шумеры - нет, но они прекрасно уживались бок о бок, с детства разучивая языки друг друга, и впоследствии, когда цивилизация Шумера пала, ослабленная внутренними интригами, аккадцы впитали в себя шумерскую культуру, сохранив в том числе и знание шумерского языка как "языка для посвященных".

Месопотамия оказалась разбитой на множество царств и городов-государств, меж коими после очередной смуты в правление великого Хаммурапи возвысился Вавилон, власть которого над собой вынуждена была признать и Ассирия. Сердце будущей Ассирийской державы - город Ашшур - в то время оставался еще сравнительно небольшим, хотя и крепким центром маленького государства. И хотя ассирийские купцы знали уже ростовщичество и имели опыт создания международных торговых "компаний" на стратегически важных торговых перекрестках, во внутренней жизни города много было еще неизжитой архаики. До XIV века до н. э. Ассирия называлась "алум Ашшур", то есть "община (бога) Ашшура": в древней Месопотамии главным признаком самоидентификации была не национальность, а принадлежность к общине и государству. Также "общинным" было владение землей. Черты "общинности" прослеживаются и в организации власти. И хотя народное собрание "малых и великих" уже утратило свое значение, высшим органом власти все еще оставался "дом города" - совет знати. Совет избирал сроком на один год городского казначея, а также судью-администратора государства. И хотя в Ашшуре существовала наследственная должность правителя - ишшаккума, до эпохи больших военных походов никто не считал его "царем", и он исполнял в основном жреческие функции.

По привычке считая древних властителей Востока деспотами, мы глубоко ошибаемся, ибо даже и в более позднее время царей Ассирии и Вавилона никто не считал непререкаемыми самовластными владыками, свободными по своей прихоти казнить или миловать. Царь, в большей или меньшей степени, все равно оставался ответственным перед народом и "общиной" - об этом свидетельствуют сохранившиеся в письменности "самооправдания" при самовосхвалении царей Египта, хеттов и Междуречья, в которых первым делом указывалось, что в правление такого-то царя народ не голодал и благодаря удачным военным походам только умножил свое богатство.

Еще более яркий пример подотчетности царя народу являет обычай "обновления сил царя", бытовавший и в Вавилоне, а в смягченной форме и в Ассирии. Смысл его в том, что один день в году царь должен был пройти особое очищение: его подвергали унизительным обрядам - водили по улицам, обливали водой, высмеивали или ругали, плевали в лицо и вообще всячески над ним глумились. Царь, безропотно прошедший через это, считался полностью обновленным и очищенным и с почетом возвращался на трон. Иногда цари на этот день на словах отказывались от власти и ставили вместо себя подменных правителей из простолюдинов, они и проходили сквозь тяжкий обряд, а сила считалась обновившейся у настоящего царя. На следующий день правитель возвращался к власти, с которой на самом деле и не расставался. Прием этот, правда, не всегда сходил с рук. Один из вавилонских царей не пожелал подвергаться унижениям и вместо себя отправил на поругание толпы своего садовника. Но пока того высмеивали и оплевывали, спрятавшийся во дворце царь подавился кашей и умер, а садовник так и остался царем и правил не хуже своего бывшего господина.

Разумеется, по мере усиления власти правителя обычай этот уходил в прошлое - особенно быстро в Ассирии, чьи цари с началом эпохи походов стали всевластными командующими армией, "шутить" с которыми стало небезопасно. И все же "идейного" самовластья древняя Месопотамия не знала никогда, хотя ассирийские цари и приблизились к нему на деле. Понятие деспотии и ничем не ограниченной царской власти пришло в историю гораздо позже - вместе с Ахеменидами - царями персов. Персы в самом конце древней истории вторглись в Месопотамию и, завоевав ее, открыли занавес для последнего акта под названием "История Древнего мира": в эти десять веков (с VI века до н. э. по V век н. э.) укладываются греко-персидские войны, казнь Сократа, греческая колонизация Средиземноморья, возвышение Рима, падение Карфагена, восстание Спартака, союз Клеопатры и Марка Антония, бесчинства Нерона и нашествие готов. Однако нас занимают события несравненно более отдаленные и не столь прочно укоренившиеся в европейской культуре.

Дары Эхнатона

Пытаясь вырваться из неблагоприятных исторических обстоятельств - фактического вассалитета и враждебного окружения, которое почти полностью задушило международную торговлю, испокон веков кормившую Ашшур, - Ассирия в XIV веке до н. э. сделала ставку на Египет, который по своим причинам противостоял другим великим державам Ближнего Востока, угрожавшим ассирийцам. При фараоне Эхнатоне в Египте с почестями было принято ассирийское посольство, и хотя грозный окрик Вавилона должен был, по логике вещей, прервать переговоры зарвавшихся вассалов Вавилонии с Египтом, этого не произошло. Напротив, послы обменялись с фараоном щедрыми дарами и заручились его поддержкой. Зачем было Египту портить отношения с могучим Вавилоном из-за какого-то Ашшура? Но Эхнатон, по-видимому, сразу разглядел в посланцах Ассирии восходящих пассионариев, которые в ближайшее время смогут перевернуть весь исторический порядок в обозримом пространстве Вселенной.

Фараон не ошибся. За следующие сто лет страна ассирийцев, захватив обширные земли, превратилась из города-государства Ашшур в империю Ассирия и усилилась настолько, что с ней вынуждены были считаться все ее соседи. Время исторического изгойства прошло. Более того, уже основатель этого великодержавия Ашшурубаллит I устанавливает родственные связи с вавилонским царским домом и всеми правдами и неправдами добивается того, чтобы на трон Вавилона воссел его внук - отныне Ассирия никогда не откажется от мечты о контроле над Вавилонией - величайшей страной месопотамской культуры, общей для Вавилона и самих ассирийцев.

В XIII веке до н. э. Ассирия начинает мощную военную экспансию, ломает хребет одному из давнишних своих врагов - царству Миттани - и при Тикультининурте I вторгается в Сирию. Это было началом бессчетного перечня кровавых побед и военных добыч, которые в конце концов и превратят ее в страну с "военной экономикой": в Сирии было захвачено 30 000 пленных, обращенных в рабов, которые отныне будут работать на величие сынов Ашшура. Больше того, Тикультининурта первым захватывает Вавилон, низлагает вавилонского царя и увозит из города статую бога Мардука - покровителя Вавилона; на севере он разбивает коалицию 43 князей Наири и, захватив некоторые области Закавказья, вновь подступает к Малой Азии. Поразительнее всего, что все эти победы выпали на долю города-государства. Коренная Ассирия была, повторимся, крайне невелика по территории и населению. Достаточно вообразить, что Россия собиралась бы не вокруг Великого княжества Московского, а вокруг только одной Москвы, чтобы представить, каким воинственным духом должны были обладать ассирийцы, одерживая победы над многократно превосходящим врагом.

Установление контроля над горными краями северо-запада дало Ассирии одно неожиданное сокровище, сыгравшее в истории ее бесчисленных войн решающую роль. Этим сокровищем было железо. Постепенно ассирийцы выучились обрабатывать его и незамедлительно применили в военном деле. Ясно, что воин в железной кирасе был практически неуязвим для бронзового оружия, а стрела с железным наконечником и железный меч способны были сокрушить самые мощные бронзовые доспехи.

Пожалуй, наивысшего своего расцвета Ассирия достигла в начале XI века до н. э. при Тиглатпаласаре I. Это было время мощных изменений в Древнем мире: "старые древние" царства не выдержали натиска "новых древних" и, как Миттани и Хеттское царство, просто исчезли, уступив им место. Вавилон переживал затяжной политический и экологический кризис (поливное земледелие за много веков привело-таки к засолению почв, и плодородные прежде поля Вавилонии обратились в довольно скудные житницы), ну а Египет в очередной раз точил и междоусобицы. В этой обстановке Ассирия недрогнувшей рукой подхватила роль мирового лидера.

При Тиглатпаласаре I воины Ашшура совершают более 30 походов на запад, захватывают северную Сирию, Финикию и некоторые провинции Малой Азии. Пучок торговых путей, связывающих Запад с Востоком, вновь оказывается в руках ассирийских купцов. В честь своего триумфа после завоевания Финикии Тиглатпаласар I устраивает демонстративный выход на финикийских военных кораблях в Средиземное море. Из Египта триумфатору незамедлительно были присланы богатые дары. Предчувствия не обманули великого фараона Эхнатона, принимавшего когда-то ассирийское посольство: горстка не знающих страха пассионариев, воспользовавшись моментом, действительно перевернула мир.

С мечом в руке и Вавилоном в сердце

Наибольшей проблемой Ассирии на протяжении всей ее истории был Вавилон. При этом он не являлся проблемой только внешней, политической или военной - на определенном этапе наращивания ассирийской военной мощи Вавилон больше не представлял для армии Ашшура серьезной угрозы - его "брали" множество раз, но тем в большей степени он превращался в проблему внутреннюю, в глубокий, неискоренимый невроз, любовь-ненависть, которую нельзя утолить. С Вавилоном ассирийцев связывает такой узел чувств, что расплести его под силу разве что какому-нибудь историческому психотерапевту. Если бы цари Ассирийской державы просто превратили бы Вавилонию в одну из своих провинций, дело, возможно, разрешилось бы проще. Но нет! Они не хотели овладевать им грубой силой. Каждый раз после очередного "взятия" Вавилону оставлялся статус самостоятельного вассального царства, а если не царства, то по крайней мере вольного города. Ассирийцы словно бы демонстрировали вавилонянам свое великодушие, прося: "О, искушенные дети Мардука, полюбите нас, богатырских сыновей Ашшура, живите в ладу с нами, и мы охраним ваш волшебный город от любых посягательств извне"... В требовании этой невозможной любви заключалось, помимо прочего, настояние признать родство (этнически ассирийцы и вавилоняне даже ближе друг к другу, чем русские и украинцы: они лишь говорили на разных диалектах одного языка) и если не равенство, то хотя бы соразмерность силы Ассирии пленительной красоте Вавилона. Но "любви" так и не получилось. И когда Вавилон в очередной раз восстал, призвав в союзники халдеев и эламитов, ассирийский царь Синаххериб в 689 году до н. э. стер Вавилон с лица земли, пустив по его улицам воды из открытых шлюзов Евфрата. Так отчаявшийся влюбленный убивает свою возлюбленную. Но Ассирия не простила своему царю утраты Вавилона. В свою очередь Синаххериб был убит в своем же дворце, а его преемник Асархаддон восстановил Вавилон, вернул ему прежние привилегии, ввел в пользу вавилонских храмов новые налоги по своей огромной державе - притом что в это же время он, не зная жалости, прорубался через дружественный когда-то Египет, пока не довел границы Ассирийской державы до первого порога Нила.

Будучи ближайшими родственниками по крови, сыны Ашшура разительно отличались от сынов Вавилона. Если вавилоняне, за исключением небольшой прослойки "богобоязненных", были, в общем-то, законченными гедонистами, то ассирийцы предпочитали жизненным усладам вавилонян суровые забавы совсем иного рода: бесчисленные барельефы запечатлели сцены царских львиных и прочих охот, где мышцы каждого воина напряжены до предела, струится кровь, мчатся колесницы, догоняют жертву охотники... Война тоже, кстати, была одним из их излюбленных сюжетов: битва, разрушение города, унижение пленных, пирамиды из отрубленных голов побежденных, враги, обращенные в рабов... Предельное напряжение сил, подвиг, битва - вот жизненный идеал ассирийца. Это сказывалось и на отношениях полов в обществе. Если для вавилонянина семья как раз и была той "норкой", в которой реализовывался его жизненный гедонистический идеал, то для ассирийца все было иначе. Семья была лишь "стартовой площадкой" воина, и хотя в Ассирии было разрешено многоженство, гарем служил сыновьям Ашшура не для нег, а для укрепления сил и хозяйства воина. Отношение к женщине в Ассирии было довольно суровым, а сексуальные связи гораздо более брутальными и лишенными той нежности, которой была окрашена любовь в Вавилоне.

Поэтому, хотя Ассирия и Вавилон питались соками одной культуры, они по-разному распорядились ими: одни обратили этот сок в приятное вино, другие изготовили из него огненный и ослепляющий напиток. Прекрасной иллюстрацией к этой ситуации может служить "Эпос о Гильгамеше". Произведение это пользовалось необыкновенной популярностью как в Ассирии, так и в Вавилоне. Но ассирийцы скорее видели свое подобие в молодом Гильгамеше, царе Урука, готовом совершать подвиги единственно во имя подвигов и без разбору пользоваться дочерьми и женами народа своего. Чтобы стать "вавилонянином", Гильгамешу пришлось преодолеть свой эгоцентризм в чувстве горячей дружбы, пережить горе и смертный страх после гибели друга, возжелать бессмертия, добыть его, чтобы тут же, по глупой случайности, утратить и в конце концов отказаться от попыток достичь недостижимое и - жить, наслаждаясь жизнью, не покушаясь на то, что не дано человеку. Ассирийцы же веками рвались к недостижимому - не на словах, но на деле, не к бессмертию, но к мировому владычеству.

Война ради войны

Внезапному концу Ассирии предшествовали невиданный размах завоеваний и максимальный разбег ассирийской военной машины. Железо сделало ассирийскую военную рать совершенно непобедимой на полях сражений. Притом, что ассирийцев - выходцев из коренной Ассирии было мало, а обрести они хотели весь мир, воевали они с исключительной жестокостью. Поэтому некоторые провинции и царства предпочитали изъявить покорность и заплатить дань при одном приближении ассирийского войска, верно полагая, что лучше формально лишиться независимости, чем допускать его на свою территорию. Однако Ассирийская держава так разрослась, что положение не могло оставаться неизменным. Страной надо было управлять и держать ее в повиновении. Для этого нужны были большая армия и имперский административный аппарат. Реформатором в этой области выступил Тиглатпаласар III.

Он был узурпатором, военачальником, поэтому главные его реформы касались именно военного дела. Он создал в Ассирии "царский полк" - огромную регулярную армию, в которую брали покоренных, оторванных от своей среды и земли людей, не знавших иной воли, кроме воли царя и непосредственного командира. При Тиглатпаласаре III в ассирийской армии было 120 тысяч человек, и равных себе она не знала. Дело было не только в ее чудовищной численности. Ассирийцы ввели в военное дело ряд новаций, неведомых Древнему миру и сохранившихся до нового времени. Скажем, помимо колесниц ударной силой в бою они сделали подвижную конницу, создав кавалерию как род войск. Они учредили военную разведку и позаботились о создании вспомогательных частей, необходимых в любом походе: армейские оружейники чинили и заново делали оружие, инженерные части помогали армии наводить мосты, вести осаду крепостей. Ассирийская осадная технология достигла такого совершенства, что города-крепости, которые в прежние века выдерживали осады продолжительностью в 15-20 лет, ассирийцы брали за 20 дней: насыпали осадные стены, по высоте равные стенам осаждаемых крепостей, оставляли город без воды, отводя в сторону реки, или, наоборот, затапливали его, строя или разрушая плотины. Если не помогало и это, они попросту перемалывали крепостные стены своими таранами, которые представляли собой подвижные мини-крепости с башенками для лучников наверху и деревянной крышей, скрывавшей отряд воинов, раскачивающих обитые железом исполинские бревна, способные расшатать любую кладку.

Ассирийцы вели войну ради войны. Вероятно, за всю мировую историю не было державы столь воинственно настроенной. Грабеж завоеванных территорий, дань и налоги с покоренных земель стали мотором всей ассирийской экономики. К тому же война давала неисчерпаемые источники рабочей силы. В это время рабы в Ассирии были столь дешевы, что воины порой расплачивались ими за обед и выпивку в тавернах.

В VIII веке до н .э. Ассирия окончательно расчистила себе путь на Запад, подчинив Дамасское и Израильское царства, совершила ряд успешных походов в Урарту и Мидию и в очередной раз "одолела" Вавилон, где Тиглатпаласар III даже короновался вавилонской короной. Чтобы избежать восстаний и отпадения провинций, он ввел в практику массовые депортации населения из одной части империи в другую. Известно, что при нем из одной лишь Сирии было выселено 73 тысячи человек.

В течение века Ассирия не знала поражений. Она сокрушила Израиль, стерев его с политической карты мира, нанесла смертельные раны Урарту, оторвала еще несколько провинций у Мидии и довольно удачно сдерживала вихри самых опасных противников всех "устоявшихся" цивилизаций - с виду слабых, но на самом деле обладающих колоссальной разрушительной силой кочевых племен - в то время киммерийцев и арабов Аравийского полуострова. Казалось, могуществу ассирийской державы ничто не угрожает.

Век заката

Стелла с изображением Ашшурбанипала в короне ассирийских царей. Он поднимает корзину земли для ритуального изготовления первого кирпича. Клинописная надпись вокруг и на теле царя свидетельствует о том, что он восстановил святилище Эа, бога пресной воды и мудрости, на территории храма Мардука - верховного бога Вавилона

Тем более удивительно, что буквально через 100 лет Ассирии не существовало уже не только как мировой империи, но и просто как самостоятельного государства: ее города были стерты с лица земли и занесены песком. Конец Ассирии, как и любой империи, был внезапным, хотя приближение его глухо ощущалось современниками. Пророки Иудеи предрекали гибель Ниневии, "городу крови", цари все с большим трудом боролись с врагами - и впервые не за добычу, а за жизнь собственной страны. Никогда раньше Ассирия не обращалась к богам с молитвами и просьбами о знамениях с таким трепетом и страхом. Царь Ашшурбанипал совершил и снарядил множество походов, но чем дальше, тем труднее давались ему победы и тем менее прочными они были - восстание следовало за восстанием. Война как будто перестала вдохновлять ассирийцев, как раньше: портретное изображение великого царя вопреки традиции представляет его не на боевой колеснице, а в образе священного строителя - с корзиной за плечами - восстановителем храма Мардука в Вавилоне. Своей столицей Ашшурбанипал вслед за дедом и отцом избрал древний ассирийский город Ниневию, где основал невиданное для Древнего мира предприятие - библиотеку, повелев копировать и сохранять в ней все сколько-нибудь важные клинописные тексты - от литературных до медицинских рецептов. Эту древнейшую библиотеку иногда называют "вавилонской". Даже Борхес - возможно, сознательно - не избег этой ошибки, представив себе эту первичную библиотеку в виде Вселенной, в которой уже содержатся все знаки и письмена и, следовательно, все книги, которые были и будут написаны. Однако эта протогалактика книжности была создана не в Вавилоне, а именно в Ниневии. Сам Ашшурбанипал был Великим Библиотекарем, знавшим в совершенстве давно позабытый язык шумеров. При нем в Ниневии был воздвигнут дворец, способный соперничать с прекраснейшими постройками Вавилона. В самом Вавилоне и в Уруке - на родине легендарного Гильгамеша - им были заново отстроены роскошные храмы.

Разумеется, Ашшурбанипал много воевал. Ассирии, выросшей из небольшого города-государства, так и не удалось сделать завоеванные провинции соучастниками в строительстве империи. И именно это обстоятельство оказалось роковым. Очередной мятеж Вавилона, на троне которого сидел брат Ашшурбанипала, потряс всю державу. Отпал Египет. Тут же самым неожиданным образом сказались плоды реформ, когда-то проведенных Тиглатпаласаром III, создавшим огромную и непобедимую ассирийскую армию. Не знавшая поражений на протяжении столетия, она стала утрачивать прежнюю мощь. В летописях VII века до н. э. о военных походах чаще всего сообщается, что царь такой-то "пришел и разорил" взбунтовавшуюся провинцию или отдаленные земли, но нигде не говорится, что "посадил наместника". Это значит, что походы ассирийцев больше не приносили им мира: непокорные были, разумеется, разорены и усмирены, но оставались, по сути, неподвластными и ждали лишь часа для очередного непокорства. Вселенная, созданная пассионарным взрывом ассирийцев, начала восставать против Ашшура. И когда в конце VII века до н. э. на исторической арене появились скифы, налетевшие из глубин Азии, громадная ассирийская армия, раздираемая собственными "политическими" конфликтами, вовлеченная в борьбу за власть и в результате полностью утратившая былую боеспособность, не смогла противостоять им. Скифы десятки лет спокойно гуляли по коренной Ассирии, не говоря уж о присоединенных царствах. Выступление против Ассирии двух крупнейших из них - Мидии и Вавилона - довершило картину разгрома. Все крупные ассирийские города - Ашшур, Ниневия, Харрасан и Каркемиш - были попросту стерты с лица земли, ассирийская знать истреблена, население же Ассирии разбежалось по соседним землям, смешавшись с другими народами. Часть ассирийцев бежала на запад и даже пыталась основать там новое царство, но отвратить гибель уже не могло ничто. Вавилоняне добили ассирийцев в 609 году до н. э. История Ассирии свершилась.