Если посмотреть на график мировой температуры прошлого века, в глаза бросится провал в районе 1960-х годов. По поводу этого прохладного периода сказано много. Одни указывают на колебания выбросов аэрозолей (мелких частиц), которые отражают солнечный свет. Другие кивают на циркуляцию Атлантического океана, цикл изменений которой зовётся Атлантической мультидекадной осцилляцией (АМО). Ситуация осложняется тем, что первое может повлиять на второе, а эффект обоих аккумулируется.

Температура поверхности Северной Атлантики в сентябре 2001 года (изображение Ronald Vogel, SAIC for NASA GSFC).

Поверхностные воды, которые текут в Северную Атлантику, остывают, приближаясь к Арктике, погружаются в бездну и возвращаются обратно на юг. Считается, что АМО усиливает или ослабляет этот процесс, в результате чего «конвейер» то ускоряется, то замедляется. Поскольку распределение холодной и тёплой воды на поверхности изменяется, АМО может повлиять и на региональный, и на глобальный климат (точно так же, как это делает Южная осцилляция в Тихом океане).

АМО интенсивно исследуется, но вопросы остаются. Отчасти это связано с тем, что в отличие от Эль-Ниньо и Ла-Ниньи её цикл занимает гораздо больше времени, а потому за всю историю наблюдений не удалось накопить достаточного количества данных. Изучение палеоклиматологических маркеров показало, что АМО со временем меняется — иногда она занимает около 60 лет, а иногда укладывается в двадцать.

Авторы новой статьи предлагают интересный способ увеличить набор данных за счёт более глубокого проникновения в прошлое — к 1659 году, когда в Центральной Англии начались систематические наблюдения температуры в связи с изобретением запечатанного жидкостного термометра. Конечно, эти наблюдения имеют региональный, а не мировой характер. Но, сравнив их с измерениями глобальной температуры, восходящими к 1850 году, Ка-Кит Тун и Цзяньсун Чжоу из Университета штата Вашингтон (США) пришли к выводу, что показания из Центральной Англии очень хорошо с ними согласуются.

Выяснилось, что, как правило, АМО занимала от 50 до 80 лет и, по-видимому, приняла участие во всех крупнейших климатических сдвигах последних 400 лет. Малый ледниковый период XVI–XIX вв. был, вероятно, вызван спадом в поступлении солнечной энергии и рядом сильных вулканических извержений, но, полагают исследователи, АМО сначала способствовала пролонгированию похолодания, а затем — его окончанию.

Специалисты связывают основную часть потепления в первой половине XX в. с АМО, оставляя антропогенным выбросам парниковых газов и росту солнечной активности второстепенную роль. Тем же образом они объясняют похолодание в районе 1960-х годов и отчасти — потепление в 1990-х. В самом деле, удалив рассчитанный ими вклад АМО, авторы пришли к выводу, что примерно с 1910 года антропогенное потепление было относительно линейным — около 0,08 °C в десятилетие. Это примерно вполовину меньше оценок, полученных теми, кто пытался вычленить вклад естественной вариативности в потепление последних 30 лет (для которых доступны данные спутниковых наблюдений).

Том Делуорт из Национального управления океанических и атмосферных исследований (США), тоже специалист по АМО, сильно сомневается в выводах коллег. Конечно, прежде всего есть вопросы к правомерности использования исторических записей из Центральной Англии в качестве индикатора мировой температуры. Например, из-за АМО потепление в Северной Атлантике может аукнуться похолоданием в южной части океана, и они компенсируют друг друга. К тому же точная оценка вклада АМО в глобальную температуру — занятие очень неблагодарное, ведь само это явление остаётся не до конца изученным и понятым.

Результаты исследования опубликованы в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences.

Подготовлено по материалам Ars Technica.