«Психоанализ, как любил подчеркивать сам Фрейд, был его творением. И вели­чайшие достижения, и не­достатки этой теории несут на себе отпечаток лично­сти ее основателя. Уже по­этому истоки психоанализа следует искать в личности Фрейда», - писал американ­ский психолог и социолог Эрих Фромм. В самом деле, что же это был за ученый, перевернувший самые осно­вы представлений людей о самих себе, смело заявляв­ший, что миром движут низ­менные инстинкты, что вся­кий мальчик мечтает пере­спать со своей матерью, а девочка - запрыгнуть в по­стель к отцу?

Невольно возникает иску­шение возвести корни подоб­ных шокирующих теорий к пси­хическим проблемам их соз­дателя. Оно породило массу биографической литературы, посвященной Фрейду. Над за­гадкой его легендарной лично­сти бились философы, меди­ки, психологи, искусствоведы, филологи...

И что в итоге? Можно сме­ло утверждать: нет никаких свидетельств тому, что созда­тель психоанализа был жерт­вой неких семейных ужасов. «Скелетов в шкафу» в его дет­стве не обнаруживается.

«...Я ТАК ХОЧУ!»

Зигмунд Фрейд родил­ся шестого мая 1856 года в провинциальном город­ке Фрейбурге, на границе

Пруссии и Польши. От Вены, столицы Австро-Венгерской империи, полусонный ухожен­ный Фрейбург отделяли до­брых двести пятьдесят ки­лометров. Зигмунд был пер­венцем небогатой, но вполне счастливой еврейской семей­ной пары и всегда находился в привилегированном поло­жении по сравнению со свои­ми братьями и сестрами. Сам Фрейд, правда, впоследствии предпочитал не слишком рас­пространяться о своих отно­шениях с матерью, но вот маленькии штришок к портрету. Когда Зигмунду было всего во­семь лет, его мать попыталась дать детям основы музыкаль­ного образования и начала за­ниматься с дочерью Анной. Юного Фрейда раздражали звуки пианино, и он потребо­вал убрать из дома инстру­мент. И что же? Пожелание было незамедлительно испол­нено - только потому, что лю­бимчику родителей не нравил­ся шум...

16 летний Зигмунд незадолго до окончания гимназии и его мать Амалия Фрейд. 1872 год


Очевидно, у Зигмунда бы­ли все основания ощущать собственную значимость, поч­ти исключительность в глазах как матери, так и отца - спо­койного, доброжелательно­го, мягкого, лишенного вся­ких амбиций человека. Якоб Фрейд относился к старшему сыну как к некоему сокрови­щу и никогда ни к чему его не принуждал. А Зигмунд, в свою очередь, очень рано приобрел привычку главенствовать в се­мье и искренне полагал, что вполне достоин преклонения родных. И впоследствии, на протяжении всей своей жизни, он нуждался в любви и восхи­щении окружающих, как в воз­духе и хлебе.

ГЕРОЙ - ЭТО АВТОРИТЕТ

Если в детстве ему чего-то и недоставало, так это роди­тельского авторитета. Юный Зигмунд восхищался велики­ми вождями. Его героями были Ганнибал, генерал Массена, Наполеон. Даже своих игру­шечных солдатиков он назы­вал именами наполеоновских маршалов. Позже, лет в сем­надцать, мечтал и сам сде­латься политическим лиде­ром, увлекался модным в то время марксизмом. Но еще больше его зачаровывал об­раз пророка Моисея...

Так что его отец, совер­шенно не героическая лич­ность, к тому же вечно нуж­давшийся в деньгах, был для Фрейда сплошным разочаро­ванием. Когда Зигмунду бы­ло лет двенадцать, Якоб рас­сказал ему об одном неприят­ном случае: однажды какой- то прохожий сбил у него с го­ловы шляпу, крикнув: «Жид, прочь с дороги!» Выслушав, Фрейд-младший поинтересо­вался, как в такой ситуации по­ступил отец, и был просто шо­кирован, узнав, что тот не от­ветил ударом на удар, а про­сто молча сошел на дорогу и подобрал несчастную шляпу

«Меня поразило, - писал впо­следствии Фрейд, - такое не­геройское поведение со сторо­ны большого и сильного муж­чины. Я сопоставил эту сцену с другой, где отец Ганнибала, Гамилькар Барка, заставил своего сына поклясться на семейном алтаре отомстить римлянам».

«Бедность и нищета, нище­та и крайнее убожество», - так он вспоминает свое детство. Неудивительно, что наряду с политическими амбициями еще одной страстной мечтой Фрейда становится финансо­вый достаток.

СЛАВА, ДЕНЬГИ ИЛИ ЛЮБОВЬ?

Зигмунд был блестящим учеником в лицее, его успе­хи в языках, литературе, исто­рии, философии вызывали восторг учителей и, как это ча­сто бывает, неприкрытую не­нависть однокашников. Став старше, он некоторое время метался, не зная, какое попри­ще предпочесть - право или философию. В итоге, неожи­данно даже для себя самого, поступил на медицинский фа­культет Венского университе­та, по окончании которого во­семь лет работал в Институте физиологии.

Фрейд получал всевозмож­ные стипендии, писал статьи и даже книги, изучая сначала угрей, рыбок и ракообразных, а затем поднявшись до иссле­дований мозга человеческих зародышей. Увы, ни денег, ни славы ему эта бурная деятель­ность не принесла - равно как и служба в качестве ассистен­та в Венском госпитале, хо­тя на тот момент Фрейд уже находился в звании приват- доцента по невропатологии.

Лишь в 1884 году у Фрейда появился реальный шанс раз­богатеть. Он привез в Вену из Мерка малоизвестный в те времена алкалоид - кокаин - и весьма рассчитывал первым открыть его свойства. Но и тут - неудача. Незадолго до то­го момента Зигмунд встретил свою первую настоящую лю­бовь.

Ее звали Марта Верней. Невысокая, хрупкая, как фар­форовая статуэтка, двадца­тилетняя красавица немед­ленно покорила его сердце. Бросив все - в том числе и свои едва начавшиеся иссле­дования кокаина - Зигмунд с Мартой отправился в путе­шествие. Новым веществом вплотную занялись его друзья, Кенигстен и Коллер. Именно им в итоге принадлежало от­крытие: кокаин обладает ло­кальным обезболивающим действием. Зигмунд вынужден был ограничиться лишь своего рода опытами на самом себе и в итоге пылко рекомендовал всем и каждому кокаин в каче­стве средства от депрессии и для снятия усталости.

Его отношения с Мартой вовсе не походили на идилли­ческие. Они сопровождались ссорами, яростными сценами ревности со стороны, разуме­ется, Зигмунда, головокружи­тельными сменами восторга и отчаяния. Помолвка дли­лась четыре года. Надо по­лагать, у Марты было вполне достаточно времени, чтобы оценить, с каким сложным че­ловеком она собралась свя- ' зать свою судьбу. Но Фрейд был настойчив, отлично знал, чего именно хочет, и умел добиваться желаемого. В 1886 году молодые люди на­конец вступили в брак.

ДИАЛОГИ СО СТАТУЭТКОЙ

Выбор Зигмунда оказал­ся исключительно удачным. Марта Верней была уникаль­ной женщиной, идеальной же­ной. Она родила и воспитала шестерых детей, вела дом и никогда ни на что не роптала. Она была достаточно терпе­ливой и мудрой, чтобы сквозь пальцы смотреть на недол­гую, но бурную связь мужа с ее родной сестрой Минной; не за­мечать слишком близких отно­шений Зигмунда с выдающим­ся врачом-отоларингологом Вильгельмом Флиссом, да­леко переходивших за рамки дружеских. Во время одной из встреч с Флиссом Фрейд даже потерял сознание от захлест­нувших его эмоций - отнюдь не платонического характера. Сам Фрейд объяснял случив­шееся «неконтролируемым го­мосексуальным чувством»...

Зигмунд Фрейд был лично­стью, безусловно, жестко авто­ритарной, и в отношениях с же­ной это проявлялось в полной мере. По его настоянию Марта практически полностью порва­ла со своей семьей, не говоря уж о друзьях юности. Ведь ее супружеский долг заключал­ся в том, чтобы безраздельно принадлежать исключительно одному человеку - мужу.

В годы помолвки Зигмунд яростно ухаживал за невестой, осыпал страстными письма­ми и всячески добивался ее расположения. Когда же пе­риод завоевания благополуч­но завершился, место Марты в его жизни ограничилось пре­словутыми немецкими «тре­мя К»: Kinder, Kiiche, Kirche...

Безоглядная преданность му­жу, готовность подчинять­ся любым его капризам и от­сутствие личных желаний и устремлений -1 все это присут­ствовало в характере Марты в превосходной степени. А как иначе она смогла бы выдер­жать образ жизни, на который обрекал ее брак? Фрейд не только не брал Марту с собой в путешествия за границу, но даже во время семейных обе­дов ставил перед собой не­большую статуэтку, одно из по­следних антикварных приоб­ретений, и использовал этот неодушевленный предмет в качестве собеседника, полно­стью игнорируя присутствие жены.

ПУРИТАНИН - ТЕОРЕТИК СЕКСА

Справедливости ради стоит заметить, что Зигмунд Фрейд вообще мало интере­совался женщинами как объ­ектами сексуального влече­ния. Парадоксально, но факт: человек, поставивший в сво­ей теории сексуальность в самый центр, был по натуре пуританином, для которого плотское влечение не значи­ло почти ничего. После рож­дения дочери Анны он полно­стью охладел к сексу, что до­вольно странно для полного сил сорокалетнего мужчины. В «Толковании сновидений» Фрейд описывает эпизод, ког­да однажды он ощутил фи­зический интерес к молодой женщине и даже непроизволь­но дотронулся до нее: ему по­казалось удивительным, что он еще способен испытывать подобные порывы.

Не испытывал он и эмоци­ональной близости с предста­вительницами противополож­ного пола. Не случайна сле­дующая сентенция Фрейда: «Величайший вопрос, на ко­торый нет ответа и на который я сам не в силах ответить, не­смотря на тридцать лет иссле­дования женской души, таков: чего хочет баба?»

«Он вообще мало любил людей, даже в том случае, ког­да никаких эротических ком­понентов не было», - конста­тирует Эрих Фромм. Почему? Тут, пожалуй, стоит вновь по­слушать самого Фрейда:

«Моя любовь есть для ме­ня нечто безусловно ценное, я не могу безответственно ею разбрасываться... Если я лю­блю кого-то другого, он должен хоть как-то заслуживать моей любви. (Я отвлекаюсь здесь от пользы, которую он может мне принести, и от его возмож­ной ценности как сексуального объекта...)».

Предельно жестко и откро­венно. Трудно было бы яснее выразить мысль о том, что с точки зрения убежденного в собственном величии челове­ка прочие малозначительные индивидуумы попросту не сто­ят того, чтобы расходовать на них душевные силы.

Может быть, рождение психоанализа и было отчаян­ной попыткой изучить то, что самому основателю этого уче­ния оказалось недоступно из личного опыта? Не испыты­вая, постараться понять чув­ства, механизмы эмоций, ко­торые заложены в основу по­ведения миллионов обычных заурядных людей?..

ОСЕНЬЮ 1895-ГО

Если в детстве Зигмунд Фрейд втайне отождествлял се­бя с пророком Моисеем, возни­кает резонный вопрос: что же за пророк без религии, без не­кой истины, которую ему свыше предписано нести людям?

Свой особый путь, для ко­торого он изначально предна­значен, Фрейд нашел дале­ко не сразу. Психоанализ как система начал складываться лишь осенью 1895 года.

«Лечу нервные расстрой­ства разного типа», - такое объявление он дал в газе­ты, сделав ставку на частную практику. Первым кабинетом доктора Фрейда стала одна из комнат в собственной кварти­ре на Берггассе, 19. Друзья- врачи прислали первых паци­ентов, однако поначалу ниче­го, кроме взаимного разоча­рования, извлечь из сеансов не удавалось. Фрейд ощу­пью искал оптимальные мето­ды лечения психических рас­стройств: электротерапия,гип­ноз, массажи, ванны, диеты... Все было напрасно. Особенно тяжело ему давалась гипноте­рапия: одной из отличитель­ных особенностей Зигмунда Фрейда была неспособность смотреть в глаза собеседни­кам. Тем не менее он сумел преодолеть собственную про­блему и, пробуя гипноз на сво­их больных, добился опреде­ленного успеха, настолько впе­чатляющего, что по Вене рас­пространился слух, будто док­тор Фрейд - чудотворец. Но вскоре вновь началась череда неудач. Он отказался от гипно­за, как несколько раньше - от лекарственной и физической терапии, и решил испытать ме­тод настояния, широко приме­нявшийся в практике его кол­леги доктора Бернгейма: клал руку на лоб пациента и требо­вал рассказа о том, с чем свя­заны болезненные симптомы. Уже будучи опытным психо­логом, Фрейд улавливал в та­ком рассказе нечто забытое, неприятное, вытесненное из сознания.

Тогда возникло одно из основных правил психоанали­за: укладывать пациента на ку­шетку и садиться за его голо­вой. Одной из первых пациен­ток была некая Эмма фон Н. Фрейд давил на ее сознание, задавал мучительные вопро­сы, подталкивал к вынужден­ным признаниям, но не мог до­биться терапевтического эф­фекта. До тех пор пока не по­зволил Эмме расслабиться и спонтанно выговориться, при­бегнув к методу свободных ас­социаций и позволив освобо­дить подсознание.

Именно Бессознательное и его влияние на все области че­ловеческого поведения стало главным, основополагающим открытием доктора Фрейда.

«Все встало на свои места, - написал тогда Фрейд Флиссу, - все шестеренки пришли в за­цепление, и показалось, что передо мной машина, которая четко и самостоятельно функ­ционировала... Все пришло к своей взаимосвязи...»

ДЕЛО ПОШЛО

Плата за сеанс, назнача­емая доктором Фрейдом, со­ставляла очень приличную по тем временам сумму - сорок крон, или один фунт тринад­цать шиллингов (цена хоро­шего костюма). Что интересно, стоимость терапии неизменно оказывалась прямо пропорцио­нальна успеху. Иногда Фрейд в порядке эксперимента отказы­вался от оплаты своих услуг, и в таких случаях эффективность сеансов резко снижалась...

Время сеанса он огра­ничил пятьюдесятью мину­тами. А основой основ сво­его учения сделал принцип невмешательства, несочувствия, равнодушия к пациен­ту: «Психоаналитик должен подолгу слушать, не выказы­вать реакции и только время от времени вставлять отдель­ные реплики. Психоаналитик не должен удовлетворять па­циента своими оценками и советами...»

К началу XX века Фрейд уже отчетливо понимал, что пришло время реализации его самых смелых и амбициозных планов. Созданное им учение приобретало новых и новых последователей. «Кем были, его преданные ученики? - пи­шет Фромм. - Городские ин­теллектуалы с глубокой по­требностью в идеале, в вожде, в движении, но уже лишенные всяких религиозных, политиче­ских или философских идеа­лов и убеждений... Растущий круг аналитиков принадлежал к той же среде: в подавляю­щем большинстве это были интеллектуалы - выходцы из среднего класса. Гигантская популярность психоанали­за на Западе, особенно в Соединенных Штатах, без со­мнения, имеет тот же социаль­ный базис. Это средний класс, для которого жизнь утратила смысл. Психоанализ стал сур­рогатом религии...»

Если'вдуматься, Фрейд вовсе не был ниспровергателем основ, предлагавшим об ществу нечто принципиально новое. Несомненно возникает следующая иллюзия: если психоанализ позволяет избавиться от многочисленных табу, связанных с сексуальными устремлениями личности, он дает свободу - от чувства ви­ны за некие постыдные жела­ния, от внутренних самоогра­ничений, связанных с неразре­шимым противоречием между требованиями общепринятой морали и первобытным, непо­бедимым инстинктом.

ЕСЛИ НЕЛЬЗЯ. НО ОЧЕНЬ ХОЧЕТСЯ...

В реальности же доктор Фрейд вовсе не был восто­рженным сторонником сво­боды - ни в каком смысле. Природа человека не внушала ему ни малейшего оптимизмаи, по большому счету, уваже­ния: «Без господства над тол­пой со стороны меньшинства, - писал он, - обойтись так же невозможно, как и без принуж­дения, которого требует тяж­кий труд, сопутствующий ци­вилизации, ибо толпа инер­тна и неразумна, она не лю­бит отказываться от влечения инстинкта, ее нельзя убедить разумными доводами в необ­ходимости такого отказа, а ин­дивиды, составляющие тол­пу, поддерживают друг друга в попустительстве собственной распущенности. Только под влиянием способных служить примером признанных вождей толпа позволяет вовлекать се­бя в трудовые усилия и согла­шается на воздержание, обя­зательное для существования цивилизации». Напротив, не­отъемлемым качеством чело­века по-настоящему цивили­зованного, стоящего во всех смыслах выше толпы, Фрейд считал пуританское отноше­ние к наслаждениям плоти, способность полностью подчи­нить свои инстинктивные по­требности диктатуре разума - и в качестве примера впол­не мог привести самого себя. И при всем том находил впол­не допустимым бросить всем прочим «социальным живот­ным» лакомый кусок в виде снятия внутреннего запрета на те самые «низменные потреб­ности», сделать извечный за­претный плод чем-то вполне обыденным и приемлемым. Раз человек по определению не способен преодолеть соб­ственную недостойную приро­ду, так пусть хотя бы не пребы­вает в связи с этим в состоя­нии перманентного внутрен­него разлада, приводящего к худшим последствиям в виде неврозов и истерии,»

Словом, расхожее выра­жение «если нельзя, но очень хочется - то можно» вполне соответствует первоначаль­ной сути психоаналитического евангелия...

УСПЕХ

Экзальтированная публика начала века хлынула в кабинет доктора Фрейда рекой. Он был вынужден работать на износ, по двенадцать-четырнадцать часов в сутки. Возникла необ­ходимость в помощи молодых сподвижников - Макса Кахане и Рудольфа Райтлера. Вскоре этот круг стал значительно ши­ре. Теперь Фрейд регулярно, каждую среду, проводил у се­бя дома занятия, получившие название Психологического общества среды. Пятого марта 1902 года император Франсуа- Жозеф I подписал указ о при­своении Зигмунду Фрейду зва­ния профессора-ассистента. В 1908 году сформировалось Венское психоаналитическое общество. Здесь собирался декадентский бомонд, заседа­ния вели не только врачи, но и писатели, музыканты, поэты, издатели. Дом на Берггассе, 19 был постоянно наполнен знаменитостями. На приемы Фрейда записывались люди, живущие в самых разных стра­нах, он получает приглашение читать лекции в США...

В 1922 году Лондонский университет чествовал пяте­рых величайших гениев че­ловечества. Таковыми были объявлены Филон. Мемонид, Спиноза, Эйнштейн и Фрейд.

Но уже год спустя Зигмунду Фрейду был поставлен страш­ный диагноз: рак ротовой по­лости. В апреле 1923 года он перенес первую мучительную операцию. В течение шестнад­цати последующих лет мес­сия психоанализа восходил на свою личную голгофу, стоиче­ски сражаясь с недугом.

"МАЙН КАМПФ" ВМЕСТО НАУКИ

В 1933 году нацисты практически ликвидирова­ли психоаналитическое дви­жение. Психоаналитикам-евреям пришлось покинуть Международную психоанали­тическую ассоциацию и под­чиниться Всеобщему немец­кому обществу психотера­пии, которое возглавил док­тор Геринг, двоюродный брат Гермага Геринга. В первом номере «Центральной психо­терапевтической газеты», вы­шедшей в декабре 1933 года, в качестве основополагающе­го документа он рекомендо­вал всем членам ассоциации «Майн кампф». И в том же номере не кто иной, как Карл Густав Юнг, выдвинул тезис о разделении немецкой и ев­рейской психологии...

В Берлине публично сжи­гали книги Зигмунда Фрейда, а 15 марта 1938 года в его квар­тиру явились агенты из служ­бы безопасности. Они произ­вели обыск и удалились, по­лучив в качестве откупа шесть тысяч шиллингов. Однако все­го неделю спустя гестапо аре­стовало дочь Фрейда, Анну, которая шла по стопам отца и возглавляла Всемирное психо­аналитическое общество.

Семье Фрейда не остава­лось ничего иного, кроме эми­грации в Лондон. Но и такой выход стал возможен лишь по­сле того, как по просьбе аме­риканского посла Буллита в дело вмешался президент Рузвельт.

К тому времени состояние здоровья Фрейда стало безна­дежным. И дату своей смерти он определил сам, обратив­шись с последней просьбой к доктору Шуру, наблюдавшему его много лет. В течение двух суток, через каждые двенад­цать часов, тот вводил свое­му великому пациенту опре­деленные дозы морфия. 23 сентября 1939 года наступило состояние комы, и через не­сколько часов Зигмунд Фрейд скончался.